— Я все помню дядя. Но ты меня не дослушал. Сорок дней назад диверсионная группа ламий и паладинов Кама-Нио во главе с мужчиной, которого они называли Иллир Анхо, атаковала главный храм Неназываемого в Вэц-Кэре. Святилище было уничтожено мощными энергокапсулами и Пелена Умиротворения распалась, а потом началось то, чего никто не ожидал. Жрецы Неназываемого стали превращаться в демонов. Самых, что ни на есть настоящих.
— Ты это серьезно?
— Более чем. Депутаты Васлая скрывают информацию и пытаются подать все произошедшее в Вэц-Кэре как бунт горожан и диверсию имперцев, но на месте побоища ламий и существ дольнего мира побывали наши агенты, которые своими собственными глазами видели трупы монстров.
— Ясно. И что, по твоему мнению, из этого следует?
Лавей помедлил и, поймав взгляд Рудо, выдохнул:
— Это значит, что договор, который был заключен старейшинами нашей семьи с культом Неназываемого, на самом деле, подписан с демонами.
— И ты хочешь отыграть все назад?
— Да, пока не поздно. Но для этого необходима твоя помощь Рудо, твои связи, влияние, опыт и авторитет. Вернись в семью. Прошу тебя, дядя. Не ради себя, а ради наших близких. Оставь месть и на время забудь про нее. Ройхо никуда от тебя не денется, а наш клан надо спасать прямо сейчас.
Рудо задумался. Он подпер голову кулаком правой руки, вперил взгляд в стену напротив себя и замолчал. Прошла минута. Другая. Третья. Лавей не торопил старшего. Он терпеливо ждал ответа и, наконец, дождался его.
— Нет. Я не вернусь, — произнес маркиз. — Видимо, ты прав, мы просчитались и, отдав культу Неназываемого республику, совершили роковую ошибку, а раз так, то поздно. Ничего не изменить. Культ пустил среди наших сограждан глубокие корни, и его уже не выкорчевать. Поэтому пусть все идет, как идет. Рабы будут рабами, а имеющие разум станут искать выход.
Старейшина-4 тяжко вздохнул:
— Ну, что же, это твое решение Рудо. Но тогда, возможно, ты что-то посоветуешь мне?
— Пожалуй, что да. Если ламии вышли на охоту и с ними в самом деле Иллир Первый, то Васлаем они не ограничатся. Ведьмы продолжат борьбу с демонами. И следующим городом, который они посетят, будет наша Коцка, куда жрецы Неназываемого, наверняка, перебросят дополнительные силы. В итоге, столица республики превратится в поле боя. И поскольку ты старейшина, который не поддался чарам Пелены Умиротворения и думаешь о выживании нашей ветви семейства Умес, то должен действовать.
— И что делать?
— Эвакуируй наших родичей из республики, а в Коцке оставь пять-шесть стариков, которые будут на виду и станут представлять тебя на Совете Семьи.
— Это понятно. Но куда можно уйти из-под Пелены Умиротворения!?
— Хм! — Рудо хмыкнул и прихлопнул по столу ладонью. — В империю, конечно, где у нас есть несколько личных законсервированных агентов, про которых никто не знает, и некоторые материальные средства.
— Надо подумать.
— Думай, Лавей. Ведь вернуться назад никогда не поздно, а мне нужны помощники, так как Ройхо оказался не такой простак, каким он казался в начале.
— Опять Ройхо!? — воскликнул племянник. — Ты зациклился на нем точно так же как старейшины из Совета на войне с имперцами. И сейчас ты предлагаешь нам вступить в Игру, когда у нас есть более важные дела и проблемы? Чепуху говоришь, дядя!
— Э-э-э, нет! — протянул маркиз и его указательный палец качнулся в воздухе. — В Игру играю я, а вы мне поможете. И не просто за ради того, что я ваш родственник, а потому, что вам необходимо осесть в империи, и делать это лучше всего подальше от линии фронта и Грасс-Анхо. Так что подумай о землях Ройхо и острове Данце, управление которыми мы можем, после уничтожения графской семьи, попробовать замкнуть на себя.
— Я услышал тебя Рудо, — старейшина резко кивнул и поморщился.
— В таком случае, прощай, — Рудо резко встал и на ходу бросил: — Где меня найти, ты знаешь…
Вскоре маркиз Лофелейн покинул гостиницу «Королева Синн» и запрыгнул в карету, которая повезла его к дому господина Партоло. Вокруг по-прежнему все было тихо и спокойно, и он улыбался…
Однако со второго этажа дома напротив, расположившись у окна, за ним наблюдали два человека, лица и фигуры которых были скрыты темнотой. Но зато можно было слышать их полушепот:
— Эй, братишка, — прошипел один из них, — кажись, не зря мы здесь вторую ночь сидим. Узнал я этого хмыря, что сейчас в карете укатил.
— И кто таков? — спросил второй.
— Маркиз, который Байлу сдал. Я его в Изнаре видел. Фамилию не помню, но это он.
— Лофелейн его зовут.
— Точно.
— Надо будет Сховеку доложить.
— Да. Завтра с утра к нему направишься, а я останусь, понаблюдаю еще за странным постояльцем с востока, который постоянно гостей встречает, да вертких парней по округе гулять выпускает.
— Ага! Так и сделаем.
Темные силуэты людей качнулись и вновь приникли к окну.
В камине потрескивают смолистые сосновые поленья и по помещению разносятся невидимые теплые воздушные волны. За окном кабинета хлещет холодный осенний дождь, который льет вот уже пятый день без остановки. В моих руках большая полулитровая кружка с обжигающе горячим вишневым взваром, а ноги вытянуты вперед, в сторону огня и находятся под столиком, на котором стоит ваза с крупными красными яблоками (подарок садоводов Данце). И расположившись на небольшой удобной кушетке, я нахожусь в состоянии покоя, смотрю на багровые языки пламени, и думаю о том, что мой отдых за высокими стенами моего дома подходит к своему логическому концу. А жаль, конечно, поскольку четыре недели отпуска пролетели как один день. Благо, скучать не приходилось. Да и как здесь заскучаешь, когда рядом шикарная женщина, которую я люблю и которая всегда рада принять меня в супружеской постели. Маленький сынишка, который лежит в своей кроватке, пускает слюни и, увидев папку, радостно гукает и тянет к нему крохотные ладошки. Плюс сестры, красивые юные девицы, за которыми нужен глаз да глаз.